Абраам Вернер
Абраам Готлоб Вернер — крупнейший немецкий минералог и геолог конца XVIII — начала XIX столетий. Из тех учёных, кто делает целую эпоху в своей науке и даёт ей мощный импульс развития.
В его судьбе отчётливо прозвучали и нотки трагедии. Ибо при жизни суждено ему было пережить крушение целостной системы своих взглядов — поначалу поистине революционных и привлёкших многих последователей и учеников. Но именно самые любимые, самые талантливые из них — Александр фон Гумбольдт и Леопольд фон Бух — нанесли сокрушительный удар по воззрениям учителя.
Вернер стоически перенёс поражение: оно отнюдь не умалило его авторитета в глазах современников.
...В его родословной на протяжении двух с половиной столетий — несколько поколений потомственных горняков.
В детском возрасте игрушкам он предпочитал камни, любил их перебирать и сортировать. В четыре года научился читать, в пять — писать и считать. Отец его — инспектор металлургического завода — собрал богатую библиотеку. Мальчик пристрастился листать старинные фолианты; особенно интересовался теми, в которых рассказывалось о минералах и рудах.
Много лет спустя Вернер вспоминал, что уже в десять лет его очень занимало внутреннее строение гор и он даже пытался самостоятельно сделать некоторые собственные выводы. Отец устроил сына после окончания школы на завод, надеясь, что со временем тот займёт его инспекторскую должность.
Тяжёлое заболевание заставило Вернера отправиться на целебные источники в Карлсбад. Здесь он не только проходил курс лечения, но с увлечением собирал коллекции, проводил геологические наблюдения.
В Карлсбаде он познакомился с величайшим немецким поэтом Гёте. Всю свою жизнь Вернер поддерживал с ним дружеские отношения.
В 1765 г. в саксонском городе Фрайберге — «колыбели горного дела в Европе» —— была основана Горная академия. Спустя четыре года Вернер стал её студентом. Вся его научная и педагогическая деятельность оказалась связанной с этим учебным заведением. Окончив академию, он совершенствовал своё образование в Лейпцигском университете. Там он изучал гуманитарные науки: философию, историю, юриспруденцию, экономику. Вообще многие крупные естествоиспытатели прошлого имели неплохую гуманитарную подготовку, хорошо ориентировались в географии. Вернер любил рассказывать о том, как в 1799 г. он предсказал тот маршрут в Альпах, по которому великий русский полководец Александр Суворов мог бы совершить обход французской армии. И этот прогноз действительно сбылся.
Широко образованный, с чётко сформировавшимися интересами, 25-летний Абраам Вернер приступает к научной деятельности. В 1774 г. в Лейпциге выходит в свет его первая книга: «О внешних признаках ископаемых тел». Сравнительно небольшая по объёму, но исключительно богатая по содержанию, она стала событием в минералогии.
В ту пору ещё не существовало чёткого определения понятия «ископаемые тела». К ним относили и собственно минералы — «простые ископаемые тела», и горные породы — «сложные ископаемые тела», и даже окаменелости — твёрдые остатки животных и растительных организмов. Немало времени посвятил Вернер тому, чтобы йавести порядок в этой путанице. В своей же книге он рассматривал исключительно минералы.
Главным для него была система. Его биограф писал: «Вернер всегда стремился к порядку. Он был систематиком большого стиля, умевшим классифицировать познания и распределять их с логической точки, облегчая тем самым понятие связи между отдельными фактами».
В первую очередь Вернер разрабатывал способы описания ископаемых тел по их характерным признакам — цвету, внешнему виду и внутреннему строению, весу, вкусу, запаху. Химический состав минералов стоял для него на втором плане, поскольку химия ещё не разработала достаточно надёжных аналитических приёмов.
В связи с этим можно упомянуть один примечательный эпизод его жизни. В 1802 г. он посетил Париж. Там Вернер был представлен первому консулу Франции, что само по себе — большая честь для учёного. Будущий император Наполеон Бонапарт отнюдь не являлся профаном в естественных науках, но здесь он попал впросак. «Я знаю Вас, — сказал он Вернеру. — Вы имеете большие заслуги в химии». Вернер испытал некоторое разочарование: конечно, ему было бы приятнее услышать от Наполеона признание своих заслуг в геологии.
Вернер ставил целью привести к совершенству описание внешних признаков минералов, придать им большую чёткость: «Определённость понятий в математике придаёт совершенство этой науке... Какая польза была бы минералогии, если бы все минералоги стремились придать своей науке совершенство, присущее математике».
Фридрих Энгельс справедливо сказал об английском естествоиспытателе Роберте Бойле: «Бойль делает из химии науку». «Вернер делает из минералогии науку» — подобная оценка не является преувеличением. Но минералогия Вер-нера всё же была описательной. Ещё не пришло время более углублённых исследований. Работы Вернера существенно его приблизили.
Книга «О внешних признаках ископаемых тел» принесла ему мировую известность. Эта небольшая по объёму книжка стала незаменимым практическим руководством и для рудокопов, и для студентов, образцом для многих других минералогических руководств, первым чётко и ясно изложенным «определителем минералов».
Он сам открыл 8 новых минералов и ввёл 25 новых названий для уже известных; 2 минерала названы в честь учёного: вернерит и вернерин.
Имя Вернера стоит в первой строке перечня величайших исследователей, строивших здание минералогии. Но вот парадокс: при жизни учёного наибольшей популярностью пользовались его воззрения в другой области.
Во второй половине XVIII столетия возникли два учения о первопричинах происхождения «земной тверди». Одно из них основывалось на так называемой теории плутонизма (вулканизма). В наибольшей степени она была разработана в трудах шотландского геолога Джеймса Геттона. Плуто-нисты полагали, что главная роль в образовании горных пород принадлежит «подземному огню».
Нептунисты, напротив, провозглашали принцип: «Всё из воды».
Хотя «нептунистические» идеи появлялись и до Вернера, именно он стал их наиболее активным приверженцем и пытался найти им строгое научное обоснование. Он подробно излагал их в своём курсе геогнозии. По Вернеру, геогнозия являлась составной частью геологии и рассматривала «те соотношения, в которых показываются минералы в твёрдой части земного шара», а также изучала, каким образом минералы «её составляют, как произошли и ныне ещё происходят».
Почему Земля имеет шарообразный вид, как другие небесные тела, как капля воды? Отчего в различных горных породах содержится огромное количество остатков органических тел? Почему внутреннее строение Земли слоистое?
Отвечая на эти вопросы, Вернер делает вывод: наша планета в самом начале «составляла жидкую круглую массу». Земной шар образован водою, с ним «происходили величайшие перемены, при KOTOB^>IX вода наиболее действовала».
Одним из достоинств Вернера было умение красочно и доступно излагать свои мысли — и это существенно способствовало пропаганде нептунизма. Учение приобрело множество сторонников.
Нельзя сказать, что он напрочь отвергал идеи плутонизма; скорее, он их серьёзно недооценивал, а также заблуждался в оценке вулканических и осадочных пород. Например, он относил базальт к осадочным породам. А между тем именно базальт оказался тем «пробным камнем», который в конечном счёте нанёс тяжёлый удар по теории нептунизма.
На каком-то этапе концепция Вернера получила поддержку, казалось бы, с неожиданной стороны. Иоганн Вольфганг Гёте кроме удивительного поэтического дара обладал ещё и задатками незаурядного естествоиспытателя и всегда был в курсе научных событий. Он не остался безучастным и к полемике между нептунистами и плутонистами. Их споры Гёте аллегорически отразил на страницах «Фауста». В главе «Вальпургиева ночь» он вывел образы «плутониста» и «нептуниста» в лице древнегреческих философов Анаксагора и Фалеса.
«Огонь чадящий образует скалы!» — восклицает Анаксагор.
«Вода — всему живущему начало...» — возражает ему Фалес.
Сам Гёте устами Фалеса слагает гимн во славу нептунистов:
Мне истина ярко предстала —
Из воды всё возникло сначала!
Всё собою вода оросила!
Океан — ты великая вечная сила!
Громады туч сгущающий,
Реки всюду вокруг посылающий,
Потоки поглощающий,
Ты действуешь всюду в долах и в горах!
Ты свежую жизнь сохраняешь в веках!
Плутонистам же Гёте посвятил несколько едких эпиграмм.
Мнение всеми почитаемого литератора, конечно, не могло не повлиять на умы. Но никакие, даже самые яркие, самые проникновенные слова не способны изменить логику научного познания, опровергнуть наблюдения и факты.
Между тем новые факты вступали в противоречие с вернеровской концепцией нептунизма. Двое крупных естествоиспытателей — Александр фон Гумбольдт и Леопольд фон Бух — оказались среди тех, кто представил наиболее весомые аргументы против этого учения.
Вернер обучал своих учеников методу, который во главу угла ставил наблюдение. Веские доказательства истинности концепции нептунизма можно было получить на основе наблюдений горных пород в разных точках земного шара. Вернер делал свои выводы, основываясь на собственных исследованиях в саксонских Рудных горах. А его ученики работали во многих странах мира, и диапазон их наблюдений был несравненно шире.
Он никогда не бывал в Альпах и никогда не видел вулканов. Вернейший его ученик, Гумбольдт, неопровержимо доказал, что базальт имеет вулканическое происхождение. Этот факт в корне противоречил основным положениям нептунизма.
Научная логика неумолима: ряды сторонников нептунизма стали стремительно редеть. Лишь немногие сохранили преданность Вернеру; в их числе был и Гёте. Этому он посвятил строки своего стихотворения:
Король развенчан и разбит, Низложен также и гранит. Сыночек-гнейс вдруг папой стал, Но близок и его провал. Уже мешает сплав Плутон И революцию ждёт он. Базальт, чертовски чёрный негр, Стремится вверх из адских недр. Дробит он землю, камни, скалы. Омега нынче альфой стала, И весь наш милый мир кругом Геогностически повёрнут кувырком.
Два столетия минуло с тех пор, как нептунисты и плутонисты скрестили шпаги в ожесточённой полемике. Каждая из сторон считала себя правой; одна потерпела поражение. По мере накопления фактического материала выяснялось, что и сторонники Плутона в немалой степени впадали в крайность. Когда удалось освободиться от шелухи «неопровержимых» аргументов и подчас умозрительных воззрений, в истории геологии остались истинно рациональные зёрна. Ведь помимо изверженных в природе широко представлены и осадочные породы, «нептунистическое» происхождение которых очевидно.
Далёкими и наивными представляются ныне споры между двумя «кланами» в геологической науке. Справедливую оценку дал им Владимир Иванович Вернадский: «Мы видим теперь, что тот спор о нептунизме и плутонизме, который занимал десятилетия мысли геологов, особенно немецких, казался современникам важным, но в действительности им не был. Эти оба представления сводили всю структуру изучаемых геологами явлений к влиянию поверхностных сил, царящих, по современной терминологии, в биосфере, — нептунисты (преобладающая роль воды — Нептуна), или допускали преобладающее влияние глубинных частей планеты, ярким .проявлением которого являлись вулканы, — плутонисты».
Подобные этапы в развитии естествознания были неизбежны. Борьба разных представлений продвигала вперёд свежую научную мысль, а время всё расставляло по своим местам. Но возникали и сталкивались новые воззрения. Так что причислять вернеровские взгляды на происхождение земных пород только лишь к категории заблуждений было бы не только фактической, но и историко-научной ошибкой. «Его геогнозия, — пишет биограф, — с течением времени преобразилась и влилась в современную геологию».
Вся жизнь Абраама Вернера была отдана науке и преподаванию: они, собственно, составляли суть его существования. Он не был женат, его «семьёй» были коллеги по Горной академии и в особенности студенты. Среди них он пользовался исключительной популярностью. Биограф вспоминает: «Он был их воспитателем, советчиком, духовным руководителем, старшим другом в любое время... Особенно много внимания уделял Вернер слушателям с выдающимися способностями, опекая и поддерживая их материально... Священный огонь вдохновения, горевший в нём самом, зажигал и его слушателей».
Число опубликованных им трудов сравнительно невелико для учёного подобного масштаба. Тем более удивительно богатство его архива: в нём сохранилось колоссальное собрание рукописей с конспектами лекций, описаниями месторождений и коллекций, многочисленными отчётами. Их объём составляет более 80 томов. Многие академии избирали его действительным и почётным членом.
...Гёте узнал о смерти Вернера из письма горного инспектора во Фрайберге, некоего Требры. Тот описывал пышные похороны учёного, не преминув рассказать и об имевшем место происшествии. Многочисленные студенты сочли, что панихида по их любимому учителю была недостаточно торжественна. В отместку они камнями выбили стёкла в домах священника и дьякона. «И не просто камнями, — счёл нужным добавить Требра, — но образцами минералов».
Постоянная ссылка на страницу: http://pochemy.net/?n=1601
Случайная статья
